Я свободен!
Воздух. густой, горячий. я чувствую его каждой клеткой своего уже
совсем не детского тела. пахнет сиренью и каждая моя частица наполняется
этим сладковатым ароматом. Пространство, казалось, растворило меня,
оно запустило в мое существование свои призрачные пальцы и теперь
разрывает меня, подобно неведомой силе, заставляющей каждый цветок
распуститься и тянуться к солнцу. Воздух спокоен и неподвижен. Он застыл, не
смея даже вздохнуть. Тишина объяла все вокруг, она обняла меня за
плечи, связала ноги и опутала горло. Но мне не страшно. Запах, как и все вокруг наполняет меня и вот-вот заставит слиться с ним и потеряться где-то под
небесами, среди облаков. Заставит стать невесомым и мчаться куда-то за горизонт.
Нет, вы не правы, когда говорите, что я заперт внутри моего сознания.
Я свободен! Свободен, словно солнечный луч, скачущий по моим ресницам!!! Пусть это не надолго, но как
чудесна весна, её запахи, как легка её поступь.
От пряных майских дуновений
Я сладко-сладко захмелел!
Я осиренел от сирени!
Забывши груду срочных дел,
Бреду, куда - и сам не знаю...
Плетусь бесцельно, наугад...
Но без ошибки попадаю
Прямехонько в ближайший сад.
А там - такой разгул весенний!
Такая оргия цветов!
Я осиренел от сирени!
Я целый мир обнять готов!
Я шляпу набок нахлобучил,
Пру по газонам напрямик!
Я б так охотно отчебучил!
Вот только - как?.. Уже отвык...
Я про сирень в моем садочке
Запел тихонько и про то,
Что раз в сиреневом платочке
Пришла ко мне - не помню, кто...
Пусть всем смешно, а мне - до фени!
Мне по колено все моря!
Я осиренел от сирени!
Я обрубаю якоря!
Boris Efimov |
Меня несет поток весенний,
Куда - мне, право, все равно!
Я осиренел от сирени!
Я пью взахлеб ее вино!
Ну, смейтесь! Полно усмехаться!
Посмейтесь, люди, от души!
Ну, вам же хочется смеяться!
Я рад, что я вас рассмешил!
Ну, смейтесь же! До слез! До колик!
Дела забудьте хоть на миг!
Да я ведь тоже трудоголик,
А нынче - пьяный озорник!
Я просто умоляю слезно:
В такой волшебно-дивный день
Не будьте ж, люди, так серьезны!
Давайте вместе пить сирень!
Не будьте ж так туманны, люди!
Эй, род людской - ликуй и пой!
Давайте будни позабудем!
Айда в сиреневый запой!
И все вокруг мне стало ближе,
И все в меня здесь влюблено!
И я влюблен - во все, что вижу!
Сирень - волшебное вино!
Я, осиренев от сирени,
Пою влюбленно день весенний!
За все, что мне любить дано,
Я пью, сирень, твое вино! |
Куст сирени
рассказПрямо
посреди центральной улицы большого приамурского села коротал свой век
Иван Константинович Черликов. Давно он уже вышел на пенсию и теперь, не
теша себя мыслью о богатстве, ел кусок честно заработанного хлеба, за
который местному колхозу отдал без малого пятьдесят лучших лет.
Усадьба его заметная. Высокий, с большими расписными ставнями, обитый
железом и постоянно обновляющийся голубой краской дом стоял на небольшом
холме и был виден издалека. При доме значилось несколько соток земли.
Вокруг усадьбы - штакетная изгородь. За ней тоже приглядывал хозяин -
время от времени красил белилами. За палисадной изгородью, перед средним
окном дома, разросся пышный куст сирени. Почти рядом с усадьбой
обустроена автостанция. Пассажирский транспорт сновал туда-сюда почти
весь световой день. Село стояло на перекрестке, откуда можно уехать во
многие населенные пункты амурского раздолья. Постоянно мельтешили люди.
Пока стояли автобусы, транзитные пассажиры нередко забегали к старику:
одни попить холодной водички, другие лясы поточить. Дед Иван, как его
звали здешние, всегда был готов к услугам, охотно выносил воду, охотно
отвечал на разные житейские вопросы. Большую- часть времени он сидел на
лавочке перед домом. Нежданно-негаданно и я познакомился с ним, когда
впервые приехал в эти места чтобы порыбачить в местных водоемах. Далеко
в округе об этом селе шел слух, что, де, мол, только здесь можно выудить
хорошего угря, ненароком подцепить либо крупного сома либо сазана хотя
наше почти каждое приамурское село богато озерами, протоками и их
обитателями. Но вот почему-то и меня потянуло в тамошние места В первый
выезд я и познакомился с Иваном Константиновичем. Забежал на минутку,
чтобы испить ковш холодной водички, и задержался. Привлек мое внимание
большой куст сирени, который был в полном цвете и далеко вокруг источал
свой нежный аромат.
-Вот это сирень! - невольно воскликнул я, любуясь неестественно крупными
кистями цветов. Дед благодарно улыбнулся.
-Нет. И в самом деле, я впервые в Приамурье вижу это чудо, - продолжаю
восклицать. - Ведь только посмотрите красивый, шелковистый.
-Так оно и есть,- продолжая улыбаться, вымолвил хозяин.- Привезли мы с
бабкой в свое время это чудо аж из-под самого города Тихвина, что за
Москвой.
Видя мое ничем неприкрытое любопытство : волшебным кустом сирени, хозяин
усадил ; меня на скамейку рядом с собою и повел : интересный рассказ,
еще более поразивший < меня своей сутью.
-Сам я здешний. Тут родились мои родители и родители моей супруги. Они
давно уже померли. Я один остался из рода Черликовых. А могло бы быть
много. Был у меня один единственный сын, тоже Иваном звать. Но он погиб
еще в 1942 в битве за Москву. Потом жена умерла. Вот теперь я любуюсь
один-одинешенек. А все кажется и ничего не было: вот во дворе
управляется сын. Вот мы вместе с ним строим дом. А вот провожаем его в
армию.
До конца 1941 года письма от него регулярно получали Молили .бога, чтобы
он ему жизнь даровал. Особенно мать за него убивалась. Бывало, получим
от него письмо с фронта, а она в слезы. Говорю: «Что ж ты плачешь, жив
же наш Ванюша!» Она скажет: «Плачу от радости».
Настал 1942. И тут как отрубило, нет от него ни слуху, ни духу. И так до
конца войны. Мать от слез опухла. Все в голос кричала, охрипла. Людям
извещения приходили. Поплачут-поплачут да и смирятся. А моя каждый
вечер, как выйдет на улицу, сядет на лавочку и ну себе голосить. На что
ни поглядит во дворе, все это, говорит, делал Ваня, ну и снова в голос.
Утешали ее соседи и всякие заезжие, а она свое: может быть, он в плен
попал, а теперь мается в чужой стране.
Писали во все концы света. А ответ отовсюду был один: пропал без вести.
И вот, наконец, аж весной 1960 года какая-то организация, разыскивающая
без вести пропавших на войне, дала нам ответ о том, что наш сын погиб по
городом Тихвином, не пуская на этом направлении немцев в Москву. Указала
и место захоронения в братской могиле.
-Буквально, на третий день после ответа, мы вылетели на место
захоронения. А через двое суток мы уже стояли на коленях у незнакомого
нам холмика, оплакивая сына. Прямо перед нами из-под земли поднималась
мраморная плита с медным листом, на котором вместе с десятками фамилий в
алфавитном порядке значилась и фамилия, и имя с отчеством нашего Вани.
Сразу за плитой памятника погибшим росло несколько кустов сирени.
И когда, отав должное сыну, собрались в обратный путь, в знак памяти о
сыне вместе с набранной в сумочку из-под холмика землею отделили
жиденький корешочек сирени. Так и привезли все это домой.
По приезде в родное село Иван и Марфуша вскопали палисадник и на
солнечном месте перед средним окном дома, высыпав привезенную памятную
землю и обильно пилив;—высадили прутик сирени: Много1 хлопот было, чтобы
саженец"набрал почки зазеленел. А когда это случилось, назвали саженец
Ваней.
Время шло. Оно, как вечно текущие речные воды шлифовали камни, превращая
их в речную гальку, так же постепенно сгла¬живало наше горе. Марфа,
отдавая всю себя без остатка на выращивание кустика сирени- Ванюши,
перестала голосить по сыну-Ивану, сделалась ласковой, покорной судьбе.
Теперь она все свободное время проводила около родного комелька сирени.
Она разговаривала с ним, нежно разглаживала каждый листок, каждый побег,
говоря: -Ванюша, родненький ты мой, расти и крепни... И обласканный
саженец рос, набирал силу, словно, понимая заботу о нем. К концу лета
прутик сирени окреп, приобрел вид настоящего деревца с пышной кроной.
Глубокой осенью деревцо укутали теплой ветошью и в таком виде оставили
зимовать. Прошло три года. из тонюсенького прутика вымахал мощный куст с
многочисленными побегами вокруг основного комля. Но неописуемую радость
принесла старикам четвертая весна. Благодатное тепло, ласковое амурское
солнце способствовали быстрому набуханию почек-цветоносов. А их было
много, почти на каждом побеге прошлогоднего прироста. Да все почки
необычные: толстые, длинные, совеем непохожие на почки местных сортов
сирени.
-Ванюша! Миленький Ванюша! До чего же ты пригож, - гладила шершавой
ладонью каждую веточку сирени-Ванюши, нежно восклицала Марфуша. И словно
в ответ матери бледно-зеленые листочки,
разворачивающиеся на глазах, радостно трепетали, издавая тихий шелест,
похожий на нежную песнь. И эту песнь понимала Марфа. Умилялось ее
сердце, эта песнь давала возможность жить.
Беда, говорят, всегда ходит рядом с нами. Не миновала она и дом
Черликовых во время буйного цветения сирени. В те дни повсеместно
проводили торжественные мероприятия выпускники средних школ. Вечер
выпускников готовили и местные школьники. Накануне праздника, ночью, их
группа залезла в палисадник деда Ивана и бабы Марфы и обломала сирень,
утащив с собой охапки цветов.
На зорьке, как всегда, вышла к сирени- Ванюше баба Марфа. Подошла к
кусту и обомлела Ухоженный куст стал неузнаваем. Вместо цветущих кистей
ощетинились во всё стороны обломанные ветки. Ветки плакали...
-Ванюшенька, за что же второй-то раз тебя убили, за что милый... - и без
чувств всем своим хиленьким телом рухнула под куст. -Когда пришел сюда я
,- завершая свой необычный трагический рассказ, напоследок сказал Иван,-
Марфуша лежала вся мокрая от слез у сирени-Ванюши и не дышала.
Мы долго и тягостно молчали. Потом послышался хрипловатый полуголосок -
Всем селом хоронили Марфушу. А куст-то сирени-Вани стал после этого еще
краше.
Н.М. Власов
Цветущий гимн жизни
Сирень начинает распускаться уже с первых теплых весенних дней,
знаменуя приход богатой на дары весны. Когда мы слышим слово "сирень",
воображение мгновенно рисует перед нами прекрасные картины:
распускающуюся листву молодых деревьев, первые теплые солнечные лучи,
радостное щебетание ликующих птиц, жужжание пчелок и шмелей,
перелетающих с цветка на цветок, первые порхающие бабочки, свежий воздух
и желание дышать, жить, творить и любить… Именно такие мысли и желания
пробуждает в нас великолепная благоухающая сирень
Сиринга и Пан
Существует красивая легенда о происхождении сирени в древнегреческой
мифологии. Однажды, гуляя по лесу, бог лесов и полей — Пан, имеющий
козлиные ноги, бороду и рога, увидел прекрасную молодую нимфу, нежную
вестницу зари, по имени Сиринга. Очарованный ее грацией, изяществом и
красотой, Пан захотел заключить девушку в объятия, но, увидев его, она
испугалась и стала бежать, куда глаза глядят. Погнался за ней Пан и,
когда уже почти догнал ее, она вдруг обернулась прекрасным растением с
ароматными цветами. Удрученный, бог лесов сел рядом с кустом и заплакал.
В утешение он срезал с куста веточку и сделал из нее свирель. И с тех
пор он ходит по полям и лугам, играя чудесные мелодии на своей свирели,
стараясь всем на своем пути делать только добро, а под звук этой чудной
свирели забываются все невзгоды. От имени прекрасной Сиринги и
происходит латинское название сирени (Siringa).
Скандинавская легенда повествует о том, что однажды богиня Весна
разбудила Солнце и подняла его высоко над землей. Вместе с радугой
Иридой они стали обходить по кругу землю. Весна брала лучи солнца,
смешивала их с разными цветами радуги и рассыпала по земле. А там, куда
падали эти лучи, распускались разноцветные цветы — красные, синие,
оранжевые и голубые. Когда же Солнце, Весна и Радуга дошли до Севера,
где были страны Скандинавии, то у радуги остались только лиловый и белый
цвета. Тогда Весна взяла лиловый цвет и солнечный луч и бросила их вниз
на скандинавские земли. Чудесными звездами рассыпались сиреневые цветы
на зеленых кустиках. Затем, когда у Весны остался лишь белый цвет, она
щедрой рукой рассыпала и его и из него получилась белая звездчатая
сирень.
Происхождение и распространение сирени по миру
Родиной сирени является Малая Азия и Персия. В Европу сирень попала
из этих стран только в 16 веке. В 1562 году посол императора Фердинанда,
который находился при султане Солимане, привез сирень в Вену. Примерно
тогда же она попала в Англию, поскольку при описании любимого
загородного замка королевы Елизаветы говорится, что вокруг мраморных
бассейнов росло шесть кустов сирени. Очевидно, что в это время сирень
была для Европы еще в новинку, но ее выносливость при довольно низких
температурах и, конечно же, ее великолепные ароматные цветы, сделали это
растение вскоре всеобщей любимицей. А уже через 40 лет в Европе нельзя
было найти парка или сада, в которых в обилии не росла бы чудная сирень.
Очень полюбили сирень в Швеции и Норвегии. Во время цветения сирени
эти страны превращаются в лилово-белые облака, из которых проглядывают
улочки, дома, утопающие в душистых красочных кустах.
Германия также очень полюбили сирень. Там из нее делали букеты, плели
венки, украшали ее веточками комнаты.
Ах, эта белая сирень!...
В Англии сирень считали цветком горя и несчастья. Возможно, это
происходит от ее часто бледного цвета, чем-то напоминающего англичанам
трупный оттенок. Существует старая английская пословица, которая гласит,
что тот, кто носит сирень, никогда не будет носить обручального кольца.
Отсюда пошел обычай в знак отказа сватающемуся жениху присылать ветку
сирени.
Сперва в Англии была только лиловая сирень, а про белую здесь
появилась легенда: "Однажды один богатый лорд обидел доверившуюся ему
юную девушку, и она вскоре умерла, не сумев пережить горе. Друзья,
провожавшие ее в последний путь, усыпали могилу своей подруги множеством
веток лиловой сирени. Когда же на следующий день они пришли на могилу,
их поразило то, что они увидели: вся сирень стала белой. Это была первая
белая сирень в Англии. На кладбище местечка Вей в Хартсфордшире ее еще
долго показывали как живое чудо.
Сирень в различных странах
Французское название сирени "Lilas" взято из персидского языка и
означает дословно просто "цветок". На востоке сирень является эмблемой
разлуки и поэтому там ее обычно вручают любимой только тогда, когда
влюбленные расходятся или расстаются навсегда.
В Германии сирень часто называют не Flieder — ее настоящее имя, а
Hollunder (бузина) и приписывают сирени сказания, поверья и лечебные
свойства бузины. ЗДЕСЬ нередко встречаются очень старые, возрастом около
ста лет и более, кусты сирени.
В России издавна сирень считается растением старинных дворянских
гнезд. Вспомните хотя бы замечательную картину Максимова "Все в
прошлом", на которой изображена старенькая дворянка, сидящая в кресле
под кустом цветущей сирени.
Пробуждающаяся весна, с ее свежим дыханием, оживляющим все вокруг,
доносит до героев картины чудный запах сирени, на секунду погружая их во
времена счастливой юности и даря ощущение счастья и светлой надежды.
Душа стремится к свету и прозренью,
Готовит к новой жизни свой полет.
Ивановка затоплена сиренью,
От счастья сердце радостно поет.
Кристаллы фиолетовых энергий
Любви всеобщей высекают ток,
В небесный колокол звонит нам Сергий,
И льется музыки божественный поток!
