Господь таланту дал...
Сыновья |
Частушки |
Ложки |
На юбилее |
Штрихи из биографии
Знакомьтесь и читайте рассказ о себе уроженки Ивановки Василисы
Петровны Рулёвой, учителя по профессии, поэтессы в душе (рифмой
может сыпать без раздумий), и вообще добрейшей души человека.
ДЕТСТВО БОСОНОГОЕ
ДОМ, В КОТОРОМ я родилась и выросла, - тут рядом - по Партизанской
улице, от моего теперешнего - через два дома. Правда, его
"перебрали", и сегодня в нем живет мой брат. За огородом речка. На
ней, считай, мы и выросли. Родители совершенно безграмотными были:
ни мама, ни тятя ни буковки не знали, но тятя был такой мастеровой!
И шил, и сапожничал, и дуги гнул, и клепку для бочек делал. Не знаю,
чего он не умел. Но дома мы его мало видели. Он постоянно уезжал на
заработки. Сначала один, потом и со старшими братьями-близнецами
Иваном и Филиппом, а мама оставалась с хозяйством да с нами,
четырьмя дочерьми. Первое и главное, что помнится из детства, -
голод в 1933 году. Бывало, мать со своей
сестрой, нишей тетей собираются и идут пешком в Благовещенск за
хлебом. Это не меньше чем на два - три дня. Днем мы за хозяйством
«ходим», вроде, ничего не боимся, что одни остались. А ночь
наступает - страху! Почему-то считали, что в хате страшнее ночевать.
Подопрем дверь бастриком - замков-то в ту пору не знали - в
кладовушке настелем себе, собьемся в кучку и спим: воры придут - не
найдут нас. Как сейчас вижу такую картину: мама с тетей приближаются
к дому, еле ноги волочат, с оклунками, перекинутыми через плечо.
Потом мама протягивает нам сито и говорит: «Идите, девчата, рвите
лебеду, варить будем». Ох, уж эта лебеда: ты ее туда, а она оттуда.
А на второй день мама собирает свою команду и начинается заготовка
топлива. Ох, это топливо! Все детство прошло за этим занятием. Тятя
сделал нам специальные формочки деревянные с двумя отсеками и
длинную скамейку. Мама месит кизяки с соломой, а мы продолжаем
процесс: набил формочку, пригладил водой, провел по скамейке - и на
улицу, вытряхнул один раз формочку - два кирпича готово. Каждое лето
соревновались с соседями Труновыми- Нелегко нам: "трунят" много
было. Бывало, кричим: «Теть! Вы сколько? 200? А у нас меньше, давай,
нажимай! - догнать надо. Перемажемся навозом все, как чертенята.
Видит мама - устали: «Бегите на речку!» Летим! И прямо в кизячных
платьях плюх в воду - откисаем. А сами поглядываем на крышу сеней.
Как мама на ней появится, значит, бегом домой. Кончалось лето - в
школу идти надо. Ох и любила я школу! Жуть как любила! Одевались
несказанно плохо. А поскольку нас таких много было, не стеснялись
ходить. Учиться любила. А учительница ангелом казалась. Глядя на
нее, всегда думала: вырасту и тоже на учительницу выучусь. Всегда,
играя в школу, учительницей была. Раз, помню, заболела, мама, уходя,
заперла меня. Так ведь я выставила шибку в окне, вылезла и в школу
убежала.
Помнится ярко один из тревожных дней 1938 года. Прибежала из школы -
летела с песнями, а в доме - милиция. Отца арестовали, в "политики"
его записали. Какой политик? Семья беднейшая из беднейших.
Неграмотный человек. Всю жизнь в наймах. Увезли. Почти год ни слуху
ни духу. И вдруг вернулся. Не знаю и по сей день, почему арестовали,
почему выпустили - с детьми тогда на такие темы не разговаривали
родители. Но радость была беспредельная. Да еще и песню нам новую
привез. А мы, все сестры, певуньями были! «Далеко в стране
Иркутской» - называется. Слова ее у меня есть до сих пор записанные.
Я ведь всю жизнь, сколько себя помню, пела и сейчас обожаю песню.
ТЕОРЕМА ГЕРОНА, КАМЧАТКА И ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ
УЖЕ ШЛА ВОЙНА, когда закончили мы с подружками 7 классов. Учиться на
кого-то надо. Мечтала учителем быть. Подружки: одна - медсестрой,
другая - финансистом хотела стать. Но ведь что-то взбрело нам в
голову. Вдруг чуть ли не все девчонки из класса собрались в геологи.
Поехали с документами в техникум. В приемной комиссии на нас женщина
так внимательно посмотрела: нищие, тощие деревенские девчонки. Какие
из нас геологи?! «Девочки, вы хорошо подумали, куда вас влечет? -
спрашивает. - Идите-ка и еще хорошенько подумайте». И мы
рассыпались, как горох Ну чего, спрашивается поперлись туда?
Спасибо, люди умные на пути встречались и нас, деревенских дурочек,
на правильную дорогу наставляли. Пошли мы, кто куда мечтал Я,
конечно, - в педучилище. Студенчество в годы войны описывать трудно.
Это сейчас родители студента и деньгами снабдят, и продуктами. А в
ту пору военную нам дать нечего было. Стипендия - все, на что можно
рассчитывать. Учиться ту пору в педучилище надо было три года.
Близились к концу экзамены за второй курс. Все шло хорошо до
последнего - по геометрии «срезалась» на теореме Герона. Он, этот
Герон, на всю жизнь мне запомнился, врезался в мою память. Мы эту
теорему разбирали весь урок, а к концу оказалось, что так и не
доказали ее. И на доске, и в тетрадях по предложению учителя
поставили аккуратненько крест. А больше к ней не вернулись.
Вытаскиваю билет: теорема Герона. Кладу его и тут же иду собирать
вещи, чтобы ехать домой. Так последний курс и остался у меня
незаконченным. Но долго страдать по этому поводу мне не пришлось
Старшая сестра уже работала в районо. Рассказала заведующему- «Веди-
пусть идет работает - учителей не хватает».
ГОСПОДЬ ТАЛАНТУ ДАЛ
И ВОТ 1 СЕНТЯБРЯ последнего военного года вошла я в свой класс в
моей родной школе № 17 в Ивановке. Многие, рассказывая о первом
уроке, говорят о боязни, о переживаниях. А я, как на крыльях,
счастливая летела в класс Жутко хотела учить именно
малышей-первоклассников! Я же сроду на выдумках всяких жила и живу.
Дети за мной с первого дни ходить следом стали. Наверное, Господь
мне дал талант общаться с детьми. Перемена начинается - ребятишки
ждут под дверями моего класса, когда выйду и начну с ними водить
хороводы.
В 1948 году решила, что надо заканчивать педучилище. Приехать-то
туда к 1 сентября приехала. А вот на какой ккурс? На третий -
теорема Герона не пускает. Со второкурсниками? Очень уж не хочется
один год учебы добавлять. Была-ни была, думаю, пойду к
третьекурсникам.
Села за последним столом, сижу, как мышка. Заходит директор. Увидел
меня и спрашивает: «А ты, Рулёва, как сюда попала?- «Да вот,
приехала. А на второй курс не хочу». Что он там сделал, не знаю, но
никто мне ничего не сказал. Так я без теоремы Герона и окончила
педучилище.
А при распределении опять, как с геологией получилось. Захотелось
нам чуть ли не всем на Камчатку. Спасибо, опять кто-то выровнял мой
путь. А потому вернулась в Ивановскую школу. Но здесь мне недолго
пришлось поработать при втором заходе. На хутора отправили. Это так
в те времена называли в Ивановке Богословку и Некрасовку. В
Богословке долго учителя не было. Ну меня, как самую молодую, и
решили направить туда. Боже мой! В другую деревню! А я, считай,
голая и босая. У нас, троих сестер, было одно более-менее хорошее
платье на троих. По два дня в неделю КАЖДАЯ надевала. Как в обносках
ехать? И вот на лето всей семьей начали меня одевать. Как-то а
магазине встретилась я со своей бывшей учительницей Анной
Дмитриевной Евтушенко. Она и говорит: «Вот у меня есть талон ни
костюм. Я не буду покупать. Возьми талон». Взять-то взяла. А за что
купить? Пришла домой и рассказала тяте с мамой. Они не так давно
сдали корову. Дал мне тятя деньги, пошла и купила костюм. Кто бы
знал, как счастлива я была! Какой себе красивой в нем казалась! А
мама по случаю у какого-то прохожего купила манишку. Отродясь мы
такой одежды» не надевали. Но с костюмом будто блузка красивая у
меня появилась!
И вот 1 сентября захожу в первый раз в класс в Богословке А там, как
уже говорила, долго школы не было: и малыши, и переростки сидят в
одном классе. Да еще на первый урок собрались все - от первого до
четвертого. Перед уходом на урок глянула в зеркало: красивая - при
костюме да в манишке». Открываю дверь в класс, ..., девочка с
последней парты как всплеснет руками. «Ой!» и сделала паузу. Эта
пауза чуть меня сознания не лишила. В первый миг мелькнула мысль:
«Манишка сбилась! Под ней-то голое тело! Остолбенела. Мац-мац по
грудной-то клетке - нет, на месте моя манишка. А девочка после паузы
закончила свей возглас: «Какая учительница у нас красивая!» Кое-как
я отошла от этой «красоты» и начала урок. Только год проработала я в
Богословке, в Некрасовку отправили меня.
«ГРАФ МОНТЕ-КРИСТО» И ДРУГИЕ
 В
НЕКРАСОВКЕ в ту пору клуба совсем не было. И, оказывается,
молодежь зимой собиралась в школе. Осень-то проработала, не зная
этого. Вечерами ходить туда, где собиралась молодежь, некогда было -
4 класса на мне, тетради да планы. А как начались холода, потянулась
молодежь в школу вечерами. Расположатся вокруг печки на соломе -
топили печь соломой в ту пору - и начинаются разговоры- я сижу
за столом, тетради проверяю. В первый же вечер слышу: «Ну, Костя,
давай. Что там дальше случилось с графом Монте-кристо?» И поплыл
рассказ. Костя Грабор рассказывал прочитанное днем, будто по книге
шпарил. Через несколько вечеров почувствовала его внимание к себе. А
мне-то его внимание и ни к чему. На 10 лет старше меня, старик ведь
уже. Не испытывала к нему никаких чувств. Не получилось с чувствами
- шантажом решил взять крепость. Во дворе у Граборов стоял
старенький мотоцикл. «Не пойдешь за меня замуж - разгонюсь на
мотоцикле, с бугра ухну и разобьюсь», говорит мне. А Некрасовка-то
на бугре стоит. Кто видел деревню с тыльной стороны, знает это.
Честно говоря, так убедительно утверждал, что и боязнь появилась. А
потом собрался и покатил на мотоцикле с отцом в Ивановку. А я следом
- где бегом, где шагом. Пока добежала, они с тятей уже бутылку
распили. «Вот, Василиса, выходи за него замуж. Мы обо всем
договорились». А мама, отозвав в сторонку, шепчет: "И не вздумай,
старый он да некрасивый». И попала я между трех огней.
Пришлось сдаться. Уж очень жених настойчивый оказался. Так вот и
поженились. Без любви, без прогулки под луной. А жизнь прожили,
уважая друг друга. Троих сыновей вырастили. А каким мастеровым муж
оказался! За что ни возьмется, сделает, отремонтирует. И, слава
Богу, сыновья все трое в отца мастеровые. Уж два года минуло, как
овдовела я. Только добрым словом вспоминаю его, да частенько о том,
с чего началось знакомство: с «Графа Монте-кристо»
ВОТ ТАКИЕ истории из своей биографии поведала мне Василиса Петровна.
После замужества она вернулась в Ивановку и до ухода на пенсию учила
ивановских малышей. Сначала в средней школе потом в школе-интернате.
Была одной из ведущих артисток Ивановского народного театра, вечной
заводилой на посиделках, пела песни, была интересной рассказчицей.
Еще одну присущую ей черту характера я не раскрыла, не раскрыла и
она в своем рассказе. Доброта, стремление помочь новому человеку,
если что в ее силах. Приведу единственный пример. Однажды в
больничной палате лежала вместе с ней старушка из одного из сел
района. После знакомства старушка регулярно навещала Василису
Петровну. Приехав, жила и месяц, и два. Василиса Петровна со своим
мужем и похоронили старушку. Минуло тому уж лет десять. А сын
старушки - инвалид он - и сегодня бывает у Василисы Петровны.
Уезжая, нагружается гостинцами под завязку.
Осталось у меня в блокноте еще очень много интереснейших фактов из
жизни этой женщины, но завершить хочу тем, что услышала от ее бывших
учеников. Открою секрет, если этого она не знала, а, может, не
открою. Каждому учителю дают ученики прозвище, и как правило, оно
очень точно подчеркивает какую-то черту характера педагога. Василисе
Петровне дали прозвище очень точно: ВАСИЛИСА ПРЕКРАСНАЯ.
Г. ПЕТУХОВА.
|
