ПЕРВАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ АМУРСКИХ БОЛЬШЕВИКОВ
Об одной из ярких страниц борьбы за власть Советов к? Амуре в 1918—1920 годах рассказала в изданном в прошлом году романе «Заслон» наша землячка Л. И. Антонова.

В публикуемом отрывке из романа речь идет о работе первой областной партийной конференции амурских большевиков.

Было девять тридцать утра. Руководитель амурских большевиков Михаил Трилиссер приветствует делегатов от имени областного комитета партии и объявляет конференцию открытой. Стиснув руки, он на мгновение задумывается и пристально смотрит в зал. Какие картины проходят в этот миг перед его мысленным взором: Свеаборгское восстание моряков, возглавленное им в 1905 году, или бескровные лица товарищей, с которыми он отбывал семилетнюю каторгу и томился в ссылке?

Лишь Февральская революция вернула ему долгожданную свободу. И с того времени ни одного дня передышки! Трилиссер редактирует в Иркутске газету и председательствует в комитете по борьбе с контрреволюцией. Многие из сидящих в этом зале знают Трилиссера как начальника штаба Забайкальского фронта. Вместе с ними пришел он в Амурскую область в ноябре восемнадцатого. А в девятнадцатом, когда руководители амурской партийной организации были почти поголовно истреблены, он вошел в состав подпольного обкома.

На узких и длинных скамьях сидели представители коммунистических ячеек города, области, Хабаровского и Забайкальского фронтов. На хорах сгрудились представители профсоюзных организаций. Рдели кумачовые косынки делегаток, вдов и матерей погибших героев, подпольщиц и партизанок — самоотверженных красных сестер таежного лазарета. Сегодня впервые они собрались так вот открыто и, несмотря на понесенные тяжкие потери, кажется, что никогда еще организация не была так несгибаемо сильна.

Трилиссер улыбнулся, изможденное лицо его подобрело и стало на редкость привлекательным. Простым и будничным тоном он предложил избрать президиум Первой партийной конференции амурских большевиков.
Кто-то пылко воскликнул:
Идите, честные бойцы, за дело родины святое, Что наши сделали отцы, от вас потребуется вдвое.
Невысокая плотная женщина, в неумело повязанной косынке «а коротко остриженных седых и кудрявых волосах, встала и запела срывающимся от глубокого волнения голосом. Стоголосый хор пением похоронного марша почтил память павших бойцов. Их скорбные тени вместе с живыми вводили в почетный президиум вождей мирового пролетариата: Карла Маркса, Ленина, Карла Либкнехта, Розу Люксембург и народных героев Дальневосточной окраины: убитого в Благовещенске Федора Мухина, сожженного в паровозной топке Сергея Лазо, застреленного в поезде парламентера Уткина, убитого во Владивостоке Костю Суханова и еще многих и многих...

Доклад Дмитрия Трофимова «О деятельности облкомпарта с момента свержения власти Колчака в Амурской области» делегаты слушали затаив дыхание.
...— Второй раз Советская власть утвердилась в области полгода назад, но положение остается напряженным. От Советской России мы отрезаны заполонившими Забайкалье семеновцами и японцами. На востоке японская военщина, а на юге, за Амуром, вынашивают новые планы нашествий белогвардейские банды. Сегодня нам не враждебен лишь безлюдный и безмолвный север. Связь с внешним миром почти отсутствует. Случайные сообщения из Советов идут далеким и кружным путем, через радиостанцию Петропавловска-на-Камчатке. Пекинские газеты дают слабое и не всегда верное представление о том, что творится в большом и сложном мире...
Враг не дремлет: апрельское выступление японцев в ряде городов Приморья смяло регулярные революционные силы. Хабаровск вновь захватили японцы. Область опять оказалась под ударом. Страшные, не поддающиеся осмысливанию дела произошли в Николаевске-на-Амуре. Зашевелились было и семеновские головорезы на нашей западной границе. Одиночными, но меткими выстрелами напомнил о себе Сахалян...

На повестке текущий момент. Слово предоставляется товарищу из Центра.
Невысокий, дочерна загорелый человек кашлянул, одернул гимнастерку. Он пришел в Амурскую область через Якутию, минуя «читинскую пробку». По таежным тропам их сюда пробиралось двое. Если бы один погиб, другой донес бы в Благовещенск голос Ленина, голос партии большевиков. Который из них говорит: Дикий или Жигалин? Не все ли равно? Это говорит партия. Слушайте ее волю:
...— Поскольку Советская власть имеет боеспособную и сильную армию, поскольку ведется агитация среди пролетариата Запада, поскольку позиция ее закреплена...
Голос докладчика крепнет:
— На Дальнем Востоке положение иное. Тут Советской власти приходится сталкиваться с большими и свежими силами японского империализма. — Докладчик шагнул к школьной карте, коснулся ее загорелой нервной рукой: — Перед партией встала дилемма — или вступить в борьбу с этими силами или пойти на уступки. Тут возникла идея создания буферного государства. Необходимость существования «буфера» настолько ясна, что в ЦК партии этот вопрос не вызвал горячих прений.
Вздох, вырвавшийся из многих десятков грудей, пронесся пв огромному залу. Представитель Центра спокойно разъяснил:
— «Буфер» — явление временное. И он нужен постольку, поскольку содействует укреплению Советской власти. Впоследствии вопрос должен быть пересмотрен.
Лицо докладчика посветлело, будто озарилось изнутри. Он повысил голос:
— Запомните, товарищи. Коммунистическая партия в буферном государстве продолжает так же определенно проводить свои идеи. Каждый член ее должен неуклонно выполнять все директивы ЦК. Некоторые уступки, незначительные по существу, при создании «буфера» будут сделаны. Но эти уступки временные. Следует разъяснить массам, что идеи «буфера» проводятся с согласия Советской России, по директивам ЦК партии.

Прежде чем сказать свое мнение о «буфере» Карл Кошарш почему-то находит важным рассказать о себе. Пестрота его биографии никого не удивила. Обычный путь интернационалиста. Кошарш обводит зал голубыми, как подснежники, глазами:
— Я в партии с мая восемнадцатого года, — подытоживает он. — Для того, чтобы иметь влияние в буферном государстве, партии нужно удесятерить свою деятельность среди широких масс населения. А Красная Армия, как оплот революции, должна оставаться под постоянным и неослабным влиянием нашей партии...
— Некоторые товарищи здесь говорили, что «буфер» навязывают нам враги, — негромко начал свою речь редактор «Амурской правды» Караваев. — Замечание дельное: естественно, если бы не было врагов, то никакого «буфера» здесь и не создавалось бы. Мы должны образовать «буфер», выгодный нашей революции, в противовес семеновскому, выдвигаемому Японией. Нам необходимо выполнить директиву Центра, чтобы не сделать ошибок, не повторить николаевских и владивостокских событий.
Караваева сменяет на трибуне человек стремительный и гневный:
— Все население области против создания буферного государства, — хрипло говорит он. — Все! — Он наливает воды и выпивает ее залпом. — Но... создание «буфера» необходимо, — дрогнувшим голосом уточняет он, — чтобы не ослабить сил, борющихся на польском фронте.
— Товарищи! — голос Трилиссера загремел и выплеснулся из распахнутых окон в золотую, пронизанную солнцем пучину дня. — Поскольку «буфер» дает Центру возможность укрепить Советскую власть, «буфер» приемлем!
По огромному залу прошло еле приметное движение. Кто-то пожал рядом сидящему товарищу руку. Кто-то шепнул с внезапно заблестевшими глазами: «А как же иначе? Там знают...»
Будто звонкоголосый ливень упал на истомленные зноем травы, и они зашумели, прямясь под свежим ветром.
— Ленин, — пронеслось из конца в конец огромного зала.
Сам Ленин!..
Да, Ленин, — спокойно подтвердил Трилиссер, — именно Ленин выдвинул это предложение. Громадные размеры разрухи в хозяйственной жизни страны требуют направления всех сил на борьбу за укрепление ее экономического положения. А для этого необходимо прекращение любых военных действий.

Так думали, так говорили, так решали судьбу своей области испытанные амурцы-большевики.